джевон не привык чего-либо желать в этой жизни. сложные отношения с родителями, которые вечно были чем-то недовольны и требовали слишком многого, не давая абсолютно ничего взамен. ни подарков, ни похвалы, ни какой-либо родительской любви. джевону хотелось этого, конечно же, но он достаточно рано понял, что лучше в принципе абсолютно ничего не ожидать и тогда не будешь разочарован. но от родителей, конечно, ожидаешь многого. особенно любви. и джевон хоть к холоду и привык, но все равно часто расстраивался. детские привычки сложно убить.

а после и развод родителей, во время которого ребенок всегда оказывается крайним. война не его, но страдает от нее больше всего он. родители джевона в принципе не видели его как ребенка или человека — просто вещь, которую нужно поделить и решить, кто за ней будет следить, но никто не хочет уступать другому. и джевон правда-правда к этому привык. он не человек. просто вещь, которую можно использовать по надобности. и желать он тоже ничего не может.

по-крайней мере, так было почти всю его жизнь. только вот все очень внезапно изменилось после того, как в его жизни появился он. крашеные волосы, самоуверенный взгляд и нескончаемая толпа, которая следует за ним по пятам. все постоянно кричат "ханбин, ханбин" и джевон бесится, потому что это просто белый, раздражающий шум. потому что для джевона он не ханбин, а накхын. потому что джевон особенный. по-крайней мере, ему в это хочется верить. ведь если бы он не был особенным, накхын не позволил бы ему так себя звать.

и джевон подходит сзади, когда накхын окружен другими студентами, обнимает его довольно за талию и ставит подбородок на плечо. снова накхыном зовет и студенты смотрят на него недовольно. "какого черта он такое себе позволяет", "как ты смеешь так трогать ханбина" и другой белый шум. джевон слышит их, но игнорирует, все так же улыбаясь довольно, потому что накхын улыбается ему в ответ и треплет по голове. — я скучал. — джевон чувствует, как кипят вокруг и девушки и парни. чувствует, как некоторые из них вот-вот просверлят своими взглядами дыру в его затылке.

людям в принципе джевон не нравился никогда. холодный, необщительный. высокий и даже местами страшный — задумается о чем-то своем и посмотрит на кого-то взглядом, готовым убить. только накхын увидел его настоящего. ведь джевон совсем не плохой. просто потерянный, привыкший к одиночеству и не знавший человеческого тепла.

это самое тепло дает ему накхын — или, если быть точнее, джевон сам берет его, не спрашивая. а накхын и не возмущается особо. не понимает иногда, спрашивает, почему джевон так себя ведет, но у джевона на это всегда один ответ — "мы же лучшие друзья".

джевон знает, что это просто оправдание. знает, что его не устраивает быть просто друзьями. и, хоть он и никогда не испытывал человеческого тепла, он знает, что держать своего лучшего друга за руку, переплетая свои пальцы с его, это не совсем то, что обычно делают "лучшие друзья". но джевон врет себе, врет накхыну, будучи уверенным, что у него это прекрасно получается, и врет окружающим. потому что он не хочет быть как эти студентики, окружающие накхына через несколько секунд после того, как закончилась лекция. он не хочет быть одним из тех, которым накхын отказывает в отношениях, неловко смеясь и благодаря за чувства. джевон не раз это видел. и не раз радовался тому, что все попытки признания в любви заканчивались провалом, хотя прекрасно чувствовал их боль.

у джевона боль со страхом перемешивается и он в очередной раз берет руку накхына в свою, пока тот болтает со своими однокурсниками. джевон ловит их косые взгляды, опускает голову и смотрит на руку накхына, которая немного меньше его собственной, переплетает их пальцы и мягко улыбается. однокурсники возмущаются, спрашивают накхына, "ты че, с этим вот встречаешься?", а накхын смеется, говорит, что они просто друзья и крепче сжимает руку джевона. у джевона сердце в куски и в животе все переворачивается. накхын, думается джевону, не задумывается даже о своих словах и действиях — зато джевону одновременно и порхать от счастья и сдохнуть от боли хочется.

однокурсники накхына смотрят на время, говорят, что им идти надо и подходят к накхыну обнять его на прощание. пальцы накхына ускальзают из руки джевона и тот лишь сжимает кулаки, закапывая обиду и проглатывая боль, застрявшую посреди глотки. чужие руки на плечах накхына заставляют джевона дернуться, но он лишь делает шаг назад, пытаясь себя успокоить. он отводит взгляд, и думает о чем-то другом, но блядские люди все мельтешат перед глазами и вокруг накхына, продолжая обнимать его, пожимать руку, что ни о каком спокойном состоянии здесь и речи быть не может. джевон резко хватает накхына за запястье. — пойдем? — он смотрит на накхына с детской надеждой в глазах, с четким ощущением, что тот послушно последует за ним. и джевон не ошибается. накхын быстро прощается с остальными ребятами одним лишь кивком, просит прощения и уходит, практически таща джевона, который все так и не отпустил его запястье, за собой.

у джевона вместо всего перевернутого внутри теперь гребаные бабочки и он не знает, что с собой делать, потому что руки чешутся и хочется прикоснуться к накхыну, но понимает, что нельзя.

нельзя же?

джевон резко останавливается, заставляя накхына тоже остановиться и обернуться. — пойдем ко мне? — он не думает, прежде чем говорить. правда не думает. никогда. жалеет об этом? иногда. но не сейчас. потому что накхын на удивление быстро соглашается. джевон светится от счастья, хотя по его лицу это понять довольно сложно, кивает, берет накхына за руку, переплетая свои пальцы с его, и идет в сторону своего дома.