тату студия для сону является домом и в принципе местом, где он может быть собой. он возвращается туда день за днем и не планирует ничего менять. потому что он больше нигде не нужен. ему должно быть грустно от этого, но это совсем не так. до тех пор, пока у него есть это место, он не чувствует себя одиноким и потерянным.

по-крайней мере, сону убеждает себя в этом каждый день. потому что нахождение вдалеке от чанхи сопровождается болью не только в сердце, но и под ребрами, жгучей кожей и невыносимой физической болью. все в порядке. сону повторяет себе это каждые несколько минут, фокусируясь на человеке перед ним — истории клиентов редко бывают интересными, но зато отлично помогают отвлечься от реальности, которая так сильно давит со всех сторон, не давая дышать. потому что его реальностью является чанхи, которого он избегает и игнорирует уже который день. сону отвечает ему на сообщения сухо и редко, хоть и дергается каждый раз, слыша звуковое уведомление на телефоне.

очередной клиент за день говорит, что сону может отвлечься немного и ответить на телефон, но он лишь смеется неловко и улыбается одними уголками губ, — там ничего важного. — конечно, если не считать того, что от этих слов у него болезненный ком в горле и слегка дрожащие кончики пальцев, то он говорит правду. если бы у него только вышло убедить себя в этом.

на перерыве сону затягивается очередной сигаретой и сопровождает рассказы клиента едва заметными кивками. отдохнуть ему не светит — он это прекрасно понимает. но может это и к лучшему, иначе он сейчас остался бы наедине со своими мыслями. и он никогда в этом не признается, но это правда страшно.

после перерыва сону быстро заканчивает последнюю на сегодня сессию, прощается с клиентом и, убедившись, что тот ушел, выходит на улицу. он зажигает еще одну сигарету и, затягиваясь, достает телефон из заднего кармана джинс. ровно час ночи. время, которое сону любит больше всего — за легкую прохладу, за тишину и отсутствие человеческих душ. на улице мертвая тишина — только сону и его бескрайняя боль.

он стоит так минуту, две, три, десять. за это время сигареты уходят, как по щелчку, и когда он тянется за еще одной, пачка оказывается пустой. третья пачка за день. сону матерится себе под нос, снимает блокировку с телефона и открывает чат с чанхи. сону выть от одиночества хочется, но пальцы быстро набирают "не приходи" и телефон снова оказывается в заднем кармане джинс.

сону возвращается в безопасные стены студии и закрывает дверь на замок. стабильное тиканье часов прерывает тишину в помещении, но лучше не делают — сону скрипит зубами от головной боли и убирается на своем рабочем месте.

звук уведомления на телефоне заставляет сону дернуться, но проверять, что там, он не решается. он выключает свет в главной комнате и проходит вглубь здания, в самую дальнюю комнату, — комнату отдыха. он берет телефон и крутит его в руке. метка на ребрах снова отдает жгучей болью и сону кидает телефон на диван со всей силы, от чего тот отскакивает и летит на пол.

ему правда очень тяжело. и он это понимает. каждый гребаный раз, когда эта метка дает о себе знать, он понимает, что так просто невозможно. невыносимо больно быть вдалеке от чанхи. невыносимо больно быть ему просто коллегой. невыносимо больно хотеть что-то, что находится так близко, и не иметь возможности это заполучить. но сону правда никогда в этом не признается. особенно тому, из-за кого эта проблема и появилась. поэтому он и ходит вокруг да около, отвечая на вопросы чанхи очень сумбурно, постоянно подбирая оправдания, в которые никто никогда в жизни не поверил бы, и просто игнорируя.

сону стягивает футболку, кидая ее куда-то в сторону и царапает ногтями метку. невыносимо. это просто н е в ы н о с и м о.

звук чужих шагов заставляет сону вернуться в реальность. он резко хватает футболку и натягивает ее, поворачиваясь в сторону двери. чанхи ему кажется ужасно домашним и уютным. только увидев его, сону понимает, как сильно скучал и насколько ему плохо, когда чанхи нет рядом.

сону дрожит всем телом, сопротивляясь желанию сделать шаг к нему и заключить в своих объятиях. но если он это сделает, он никогда больше не отпустит чанхи. и сону, хоть и с огромной грустью, прекрасно понимает, что чанхи это вообще не сдалось. понимает, что ему вообще, в принципе, не сдался сону. только сону не понимает, зачем он вообще пришел. в такое время, в такой одежде, хотя всегда одет как с иголочки. неужели чанхи настолько неприятно быть в не очень дружеских отношениях со своим коллегой?

сону трет и после до боли сжимает свою переносицу, оставляя красный след. — зачем ты пришел? — он поднимает взгляд на чанхи, сохраняя свое ровное выражение лица. — я же сказал не приходить. в чем твоя проблема?

если бы только сону не был таким трусом, все было бы намного проще. без кома в горле и боли на ребрах, только уже не от метки, а от собственных пальцев. но сону стоит как вкопанный и сжимает кулаки, боясь, что чанхи увидит, насколько сильно у него трясутся руки.